И чемпион мира решительно двинул вперед ферзя. Зал загудел словно улей, обсуждая положение на доске и шансы болгарина. Слева от сцены загорелось цифрами табло тотализатора, ставки букмекерской конторы, и процент выигрыша на каждую партию. Вспыхнула надпись, что до закрытия приема денег осталось пятнадцать минут. Дамы и господа ринулись в помещения казино, на освободившееся места торопливо усаживались те, кто стоя наблюдал за происходившим в зале.
Роберт Фишер недовольно посмотрел в сторону шумевших зрителей. Потом подозвал к себе главного арбитра и что-то сказал ему. Тот кивнул головой, ушел за кулисы и спустя минуту откуда-то справа бесшумно пополз зеркальный занавес, закрывающий сцену. Публика по-прежнему хорошо видела игроков, но те уже были отгорожены от шума и многочисленных лиц. Михаил Таль поднялся со стула и с ироничной улыбкой подошел к американцу. Что-то ему сказал, кивком головы показав на зрителей. Бобби с недовольным лицом сделал взмах кистью правой руки; жест мог означать только одно: «Отстань»! Таль снова улыбнулся, развел руками и вернулся к своей партии.
— Между ними давно кошка пробежала… — зашептал Саймон. — Когда-то Таль дразнил юного Фишера: «Бобби, ку ку!» Тот ужасно злился и иногда после этого делал неудачные ходы. Смотрите, по-моему, Владимир Рамник предложил Талю ничью! Точно!
Спустя минуту зал громко загудел. Все видели, как чемпион мира 1960 года пожал руку российскому гроссмейстеру.
Draw! Remis! Ничья! — вспыхнули надписи на электронной доске, что показывала положение фигур в партии Таль — Рамник. Первый результат невероятного состязания зафиксирован!
— Всё правильно. Битая ничья в ладейном окончании, — с важным видом процедил Саймон Кинс и бросил мимолетный взгляд на Лену. Та по-прежнему напряженно следила за событиями на сцене.
— Капитан… капитан… здесь… пришел… — прошелестело в зрительном зале. Многие обернулись в сторону двери напротив первого ряда. Григ Уотсон, Сэм Чарльтон стояли вместе с высоким мужчиной со светлыми волосами и задумчиво смотрели на игроков.
Велизар Попалов напряженно размышлял:
…Так… Я слишком резко решил атаковать… Он нашел фантастический ход… я не видел этой защиты… надо же… теперь как бы не проиграть… лучше я предложу ничью ему… должен согласиться, пора..! иначе я могу зарваться… вообще ощущение такое, что старикан играет слабо, но, всё время балансируя на грани, не падает в пропасть…
— Уфф! — зал одновременно выдохнул, когда чемпион мира Попалов пожал протянутую руку Эммануила Ласкера.
— Еще одна ничья!
Но дальше было намного веселее. Бледный датчанин Барлссен не смог долго продержаться в худшем окончании. Его противник, кубинец, мастерски и элегантно вел эндшпиль, в своих лучших традиция. Протянутая рука датчанина. Взрыв эмоций в зале. Счет результативных партий открыт! Хосе Рауль Капабланка вышел в турнире вперед! Любимец дам с довольным лицом подписал бланки партий, обменялся несколькими фразами с поверженным соперником и спустился со сцены. Тотчас к нему с разных сторон устремились дамы, кто-то даже нес цветы и коробки конфет, милые лица прекрасного пола светились улыбками; кубинский чемпион начал расписываться на протянутых журналах, книжках, буклетах, программках рейса «Voyager of the Oceans».
— Поздравляю вас, Лена, с первым выигрышем в тотализаторе! — Алекс Канарский повернулся к девушке.
— Спасибо…
— И, судя по позициям на досках — думаю, это не последняя ваша удача. А вот мне сегодня, чувствую, придется расстаться с деньгами.
— Не каждый же день тебе столько выигрывать? — хихикнул Саймон.
Алекс Канарский обернулся назад и вправо. Клаудии Ристиан в зале уже не было.
Хосе Рауль Капабланка, с трудом отбившись от назойливых поклонниц, спешно зашагал в направлении своей каюты. Он миновал длинный коридор и уже, сворачивая за угол, в двух метрах от которого находилась дверь в его сьют, внезапно столкнулся с женщиной. Та громко вскрикнула, уронила на пол глянцевый журнал. Кубинский чемпион, бормоча слова извинения, покраснел и нагнулся за ним. Он выпрямился, посмотрел даме в глаза и чуть вздрогнул: на первой странице обложки модного издания красовались именно эти глаза, эта улыбка, это лицо.
— Пардон, месье Капабланка, — улыбнулась женщина. — Простите за мою неловкость. Если вас не затруднит, оставьте мне автограф на этом журнале?
Кубинский чемпион расплылся в широкой улыбке, его карие маслянистые глаза заискрились, потеплели, шахматист достал из кармана пиджака ручку и, еще раз взглянув на обложку, произнес:
— С большим удовольствием, мадмуазель! Такой красавице грех отказать…
И размашисто вывел на английском языке по ослепительной белой шее на фотографии:
«Несравненной Клаудии Ристиан от Рауля Капабланки с любовью и наилучшими пожеланиями!»
— Мерси… — актриса взяла протянутый глянец и сделала легкий книксен. — Поздравляю вас с первой победой, маэстро!
— Всегда к вашим услугам, мадмуазель… — Капа взял пальцами руку актрисы и наклонился для поцелуя.
— Как приятно, вы очень галантны, — улыбнулась кинозвезда.
— Что с вами? — воскликнул знаменитый чемпион, увидев, как женщина побледнела и вырвала свою кисть.
— Ничего… ничего… так… попозже… — Клаудиа попятилась по коридору.
Хосе Рауль пожал плечами и, уже открывая дверь в свою каюту, бросил вслед уходящей актрисе:
— Надеюсь, мы с вами еще увидимся!
А в концертном зале лайнера снова было не протолкнуться. Пассажиры, поставившие свои деньги в тотализаторе, вернулись назад. То тут, то там вспыхивали ссоры по поводу занятых мест.
— Думаю, с завтрашнего дня станут продавать билеты сюда, иначе этот бардак не исчезнет, — иронично заметила Лена, когда сзади неё пожилая тетка буквально вытолкнула худенького молодого человека из кресла.
И вдруг — громкий выдох всего зала! Роберт Фишер выиграл свою первую партию! Чемпион России Барякин, бледный, пожал американцу руку и подписал капитуляцию. Бобби впервые за этот день улыбнулся, озорно подмигнул сидевшему в углу сцены Михаилу Талю, и демонстративно положил на шахматный столик трехцветный российский флажок. Шум в зале усилился. Но игроки не слышали его, они лишь наблюдали, как публика вскочила со своих мест и аплодировала Роберту. Американец с довольным видом поднялся со стула.
— Здорово он его вынес! Класс есть класс! — восхищенно выдохнул Саймон Кинс. — Точно в таком стиле, как Каспаров выиграл решающую партию в 1985-м у Карпова.
Фишер ушел со сцены, и тотчас судья распорядился открыть зеркальный занавес. Теперь капризничать из-за шума мог только один Михаил Ботвинник, но дела его в партии с Макамурой были настолько плохи, что он уже ни на кого не обращал внимания. Вскоре первый советский чемпион сдался. Многие зрители сдержанно поаплодировали соотечественнику. На сцене осталась всего одна пара игроков. Алехин против индуса Мананда. Все решилось в самом конце игры, когда у противников оставалось по пять минут. Русский шахматист закончил партию прямой атакой на короля, хотя фигур на доске оставалось не так уж и много. Индус порывисто встал, пожал противнику руку и ушел со сцены.
— Три — один! В пользу прошлого века! Что я вам говорил, Алекс, вы помните? — довольно проговорил Саймон Кинс. — Они разорвали нынешних асов в клочья! Мадмуазель Елена… вы поразительно точно угадали все победные результаты. Поздравляю!
— Спасибо, — ответила девушка. — Мне сегодня снова повезло. Счастливая случайность…
Она перехватила недоверчивый взгляд Алекса Канарского. Который красноречиво говорил примерно следующее: «Это не случайные совпадения! Ты — ведьма?»
Все зрители поднялись с кресел и медленно направились к выходу. Немногие из них пошли в сторону букмекерской конторы за выигрышами.
— Я подожду вас здесь, — улыбнулся Алекс блондинке.
— Как хотите… — та пожала плечами и вошла в казино. Спустя пять минут она вышла оттуда с покрасневшим лицом. За ней плелся Майкл Темплер и, держа её за руку, что-то горячо втолковывал. До Алекса долетели обрывки фраз:
— Я их сегодня… потом отдам… всего ничего… ты не можешь мне отказать!
Девушка пыталась вырвать свой локоть, но бывший муж крепко держал ее.
— Оставь её! — Алекс услышал громкий возглас и обернулся. Тот мужчина с белыми волосами, что стоял в проходе рядом с капитаном.
— Отвали, белобрысый! — окрысился Темплер. — У нас семейные дела, понял?
Мужчина быстро шагнул к американцу. Незаметное движение и тот взвыл от боли, держась за запястье правой руки. Потом резко взмахнул ногой, отточенным ударом пытаясь свалить «Белого». Алекс даже не понял, отчего Темплер с огромной скоростью отлетел назад, с грохотом стукнувшись спиной о разноцветную поверхность игрового автомата. Однорукий бандит жалобно зазвенел, посыпался мелкими осколками на пол.
— Ах ты, тварь! — заорал от боли Майкл. — Нападение на представителя власти?
И он выхватил пистолет из кобуры, спрятанной под левой полой пиджака. Окружающие замерли. Блондин медленно пошел к лежащему на полу агенту ФБР. Тот крикнул:
— Стоять! Застрелю!!
Выражение глаз блондина. Таких глаз Алекс Канарский не видел ни у кого из людей даже в фантастических фильмах. Рука Майкла сначала мелко задрожала, потом затряслась и через десять секунд заходила ходуном. Пальцы разжались, пистолет с грохотом упал на пол. «Белый» молча повернулся и пошел прочь. Темплер с ненавистью смотрел ему вслед.
Когда ошеломленные журналисты оглянулись по сторонам, Лены рядом с ними уже не было.
— Вот это был фокус! — пробормотал Саймон. — Одни чудеса кругом. Пойдем, дружище, в бар, выпьем, как следует. А то от этого можно и с ума сойти. Идем, я угощаю! Начинаю отдавать свой проигрыш пари.
«Voyager of the Oceans» по-прежнему шел вслепую. Капитан Грег Уотсон тщетно пытался вернуть к жизни главные навигационные приборы. У членов команды было стойкое ощущение, что время изменило свое обычное течение. Вокруг огромного корабля было пустынно, небольшие волны, максимум два балла, чаще всего лайнер окутывал белый туман, но не зябкий, как это бывает обычно, а какой-то мягкий, ласковый, теплый. Иногда он рассеивался, и тогда Грег брал в руки огромный морской бинокль, внимательно всматриваясь в горизонт. Но он был на удивление пустынен.
— Дьявол! Мне иногда кажется, что мы идем не по Атлантике, а по океану какой-то другой планеты! — крякнул Уотсон после очередной безуспешной попытки обнаружить хотя бы одно судно.
— У меня тоже такое ощущение, — признался помощник, и как-то по-детски спросил. — А вдруг мы причалим к берегу Африки? Или вообще идем на юг, к Антарктиде?
— Нет. Сегодня ночью было ясно, я выходил на палубу. Смотрел по звездам. Мы идем верно, в направлении Исландии.
— Что вы скажете, кэп, об этих шахматистах? Которые появились словно из преисподней? Может — хорошо поставленный спектакль с загримированными актерами?
Грег Уотсон молчал, словно размышляя, что ответить Чарльтону. Наконец, после длинной паузы он сказал:
— Не думаю. Копии тогда слишком похожи на оригиналы. Я не раз видел этих шахматистов по телевидению. Походку Фишера очень трудно скопировать. А черты лица — тем более. Это они. Если учесть, что наше судно совершает черт знает какие кульбиты, то я уже ничему не удивляюсь. Одного только желаю — добраться до Петербурга и чтобы все пассажиры, которые поднялись на борт в Майями, были живы и здоровы.
— Ваши слова бы, да Богу в уши, - вздохнул Сэм.
Ужин в многочисленных ресторанах лайнера прошел в обсуждении только одной темы: загадочное появление умерших чемпионов и сбывшиеся прогнозы о переходе Земли в другое измерение. Все пассажиры чувствовали себя причастными к таким невероятным событиям. Их больше тревожило не абсурдность таких явлений, а отсутствие любой связи со своими родными и близкими. К капитану каждые полчаса приходили целые делегации встревоженных стариков и старушек, требовали объяснений, угрожали, ругались, кричали и даже плакали. За Уотсона отдувались администраторы. Чернокожему Бобу даже оборудовали специальную стойку перед входом в капитанскую рубку. Дверь стерегли десять дюжих охранников.
Снова наступила ночь. Время развлечений, флирта, игрового азарта и прочих удовольствий для сибаритствующей публики. Народ толпами ходил по главному Променаду, блистал бриллиантами, раскланивался со знакомыми, завязывал светские беседы. Многие невольно искали глазами лица участников необычайного шахматного чемпионата. Но их почему-то не было среди пассажиров. Журналисты сбивались с ног в поисках знаменитостей. Всем им не терпелось взять хотя бы одно интервью у пришельцев из прошлого. Особенного они докучали Бобу, пытаясь выведать у него номера кают, в которых поселились шахматисты. Но всё было тщетно. Боб получил строжайший приказ от капитана не давать никакой информации на этот счет. Всё это только усиливало атмосферу таинственной мистики, которым был пронизан «Voyager of the Oceans» с момента странного прибытия его в Гавану.
Алекс Канарский, выпив с Саймоном по три порции виски, поужинали в рыбном ресторане, оживленно обсуждая шансы участников первенства мира. Стоял главный вопрос — на кого поставить, чтобы угадать победителя всего состязания? Саймон склонялся к тому, что чемпионом станет Капабланка, Канарский из патриотических чувств болел за Алехина.
После десерта коллеги разошлись по каютам. Алекс принял душ, привел себя в порядок, побрызгался дорогим одеколоном, переоделся в самый новый костюм. Его душа разрывалась на три части. На три желания. Первое — русская Лена. Он чувствовал, что с каждым часом внутри него растет симпатия к этой загадочной девушке. Второй страстью была, несомненно, Клаудиа Ристиан. Алекс клял себя за безволие, за тот страх, что он испытал, выходя их интернет кафе. Клаудиа приглашала его в свою каюту, а он как идиот отказал ей, поплелся к капитану сообщать ужасную новость. И что теперь? Вот он, живой, стоял под душем, ощущал струи воды, ел, пил, сидел в зрительном зале, видел игру гроссмейстеров. Он жив, не умер, не закопан в могильной тьме. Он ощущает себя так же, как и дома, перед отплытием. Хочет так же любить женщин, флиртовать, улыбаться, шутить. Пропали без вести? Ну и что? Это даже очень интересно. Рано иди поздно лайнер причалит к какому-нибудь берегу и всё прояснится окончательно. И третье желание — профессиональное. Получить любой ценой интервью у участников турнира, особенно его интересовала шестерка пришельцев с того света. И седьмой — тот господин с пронзительным взглядом белых глаз, нокаутировавший вооруженного Темплера. Кто он? Что он? Алекс чувствовал явную связь личности этого господина с сегодняшней утренней сенсацией.
С чего начать? Конечно же, с Леночки. В ней стопроцентно живет какая-то тайна, необъяснимая загадка. Как ей удается так правильно делать ставки в рулетку и у букмекеров? Пойду к ней. Повод? По дороге придумаю…
Через несколько минут журналист осторожно постучал в дверь каюты 1433. Она тотчас открылась, словно девушка стояла перед дверью и ждала гостя. На Лене было надето элегантное голубое платье, прекрасно сочетавшееся с её светлыми кудрявыми волосами. Канарский мгновенно заметил, что они были еще влажными.
— Привет! Разрешите войти? — улыбнулся Алекс. — Хотя, как говорят в России, нежданный гость хуже татарина.
— Входите, будьте любезны… — с едва заметной иронией ответила девушка.
Небольшая, но уютная каюта. Особенный порядок, подвластный только женским рукам. В берлоге журналиста практически всегда царил бардак и хаос, и только после прихода обслуживающего персонала внутри устанавливалась относительная чистота.
— Простите, но я с пустыми руками, как-то внезапно решил вас навестить, спонтанное желание… — снова неловко пошутил Канарский.
— Ничего. Всё нормально, — приободрила мужчину девушка. Сделала жест рукой в направлении кресла. — Присаживайтесь.
Они помолчали с минуту. Алекс не знал, с чего начать, и как-то неуютно чувствовал себя под пристальным, ироничным взглядом красавицы. Наконец, он кашлянул, и произнес:
— Ну надо же. Какое редкое совпадение.
— Вы о чем?
— Клаудиа Ристиан и вы… Сходство необычайное. Я внимательно посмотрел снимок.
— Бывает. Но вы не за этим сюда пришли? Верно? — наклонила голову девушка. — Что-нибудь выпьете?
Она кивнула на бар.
— Да, пожалуй. Виски немного, если можно.
Едва Алекс отхлебнул глоток из стакана, как едва не поперхнулся, услышав:
— Вы хотите узнать, почему я так легко угадывала цифры в казино? Почему сделала точные ставки в тотализаторе. Почему на корабле появились живые мертвецы из прошлого? И самое главное — вы хотите узнать, есть ли у вас шансы затащить меня в постель? Всё?
Канарский едва совладал с собой. Он выдержал пристальный взгляд Лены и тихо ответил.
— Да. Я это хотел бы узнать. Но, чувствую, что мне знать такие сведения еще рано. Несомненно, я хотел бы узнать вас, как женщину. Потому что вы очень красивая. И нравитесь мне безумно. Гораздо больше, чем суперзвезда Клаудиа Ристиан. Между прочим, она уже приглашала меня в свою каюту. Но я не пошел…
— Вот как? Почему же отказали? — кокетливо спросила девушка. — Неужели из-за меня?
— Да, во многом из-за вас. Но и по другой причине. И главный вопрос, который бы я хотел задать вам, другой?
— Какой же?
— Вы знаете, что наш лайнер и все мы, его пассажиры, пропали без вести сто пять лет назад?
По изменившемуся выражению лица Лены, Алекс понял, что это и есть самый важный вопрос, который он задал. Она выпрямилась, встряхнула волосами и ответила:
— Да, я это знаю. Скажу вам больше. Сначала мы угодили в прошлый век, а потом — в будущий. Почему — я сама точно не знаю. Но уверена, что к этому делу приложил руку тот загадочный блондин, который опекает игроков прошлого.
— Кто он на самом деле? Как вы считаете? — спросил Алекс.
— Кто он? Я примерно знаю ответ. Но не уверена…
— Ну, хотя бы намекните… — улыбнулся Алекс.
— Вы читали что-нибудь о древних ариях, тех, которые знали тайны Атлантиды, охраняли входы в Гиперборею или по-другому, Шамбалу?
— Естественно, читал. Но не верил во всё это. Считал чепухой, выдумкой ненормальных людей.
— Ну, вот теперь вам выпало на практике убедиться в том, что это не выдумки. Я предполагаю, что этот блондин из очень сильных ариев. Способный перемещать в пространстве и времени не только людей, но и такие крупные объекты, как наш лайнер.
— Что будет со всеми нами? — в голосе журналиста появились нотки страха, как у маленького ребенка, заблудившегося в городе.
— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Я не могу видеть настолько далеко…
— Что вы этим хотите сказать?
— Ничего, — ответила красавица и рассмеялась. — Хотите еще виски?
— Да! — ответил Канарский и внезапно для себя решил пойти ва-банк. — Под аккомпанемент второй порции разрешите приступить к самому важному для меня вопросу.
— Какому же?
— Я вам нравлюсь, как мужчина?
— Ого! Посложнее будет ответить на него, нежели разгадать загадки Гипербореи, — засмеялась Елена. — Аккуратнее, а то сейчас будет бо бо!
И она легонько отодвинула ладонь мужчины, которая легла на её талию.
Канарскому стало немного стыдно. Но его чутьё подсказывало, что последний вопрос не был неприятным для собеседницы.
— Давайте, лучше поговорим о шахматистах. Вам нравится, как они играют, как ведут себя? — спросила Лена.
— О! Это очень большая тема! — оживился журналист. — Я как раз хотел заняться ею. Взять интервью у них. У всех, если повезет. В первую очередь — у Бобби Фишера.
— Почему?
— Он всегда был загадочной фигурой. Во все времена, начиная с детства. Выставлял суровые требования организаторам. Всегда капризничал, если его что-то не устраивало. Мог бросить турнир и уехать, когда до победы было рукой подать. В 1972 году на матче в Рейкьявике со Спасским едва не сорвал его, заявив о своем нежелании играть после второй партии. Потом уверенно победил в матче. Кстати, продолжить игру его попросил сам Спасский. Став чемпионом мира, Бобби ушел в затворничество, связался с какой-то религиозной сектой, потерял почти все свои деньги. Потом снова сыграл со Спасским матч — 20 лет спустя, в Югославии. Правительство США было против этого мероприятия, запрещало Фишеру играть там, когда сербы стали воевать против других народов страны. Но Бобби послал их всех подальше, опять выиграл, получил больше миллиона долларов и снова исчез. Чтобы спустя энное количество лет появиться на горизонте и снова заявить о себе, уже в другом качестве.
— Как интересно, — улыбнулась девушка. — И в каком же?
— В качестве отъявленного антисемита. Что стоило только одно его скандальное заявление после событий 2001 года в Нью-Йорке! Фишер заявил, что американцы заслужили этот террористический акт. Что во всем виноваты американские евреи, грабящие мир. Поэтому они будут расплачиваться за свои преступления! Мир был в шоке. Особенно, если принять во внимание, что Фишер был сам наполовину еврей.
— Вот как? И чем же всё закончилось? — спросила Лена.
— Закончилось тем, что Фишера снова стали преследовать, арестовали в Японии, где он жил некоторое время. Он сидел в тюрьме, потом вышел и улетел в Исландию. В страну, где стал знаменитым. Так он решил быть подальше от людей, от прессы. И в 64 года внезапно умер, от почечной недостаточности. Похоронен в местечке Лаунгандалир, возле городка Селфосс, рядом с маленькой церковью.
— С почестями?
— Нет, очень скромно. На его похоронах присутствовало всего пять человек. Один из них сказал: «Мы сегодня прощаемся с личностью, по таланту равной Моцарту». И я, если честно, согласен с этим человеком.
В каюте Лены наступило молчание.
— И всё-таки мне немного жутко, когда я вижу Фишера и остальных игроков прошлого века… никак не могу привыкнуть к мысли, что среди нас живые мертвецы, — сказал Алекс.
— А как он играл свою партию? — спросила Лена.
— Превосходно! Как в свои лучшие годы. Похоже, Бобби в той форме, когда он разгромил Тайманова и Ларсена всухую — по 6:0 каждого! И выглядит внешне он точно так, как в 1972 году.
— Но вы же, Алекс, еще не родились на свет в то время, — засмеялась собеседница. — Откуда знаете это?
— Я сильно увлекался шахматами, играл, смотрел партии. К тому же есть документальная кинохроника. Всё как будто совпадает, перед нами Фишер образца 1972 года. А знаете, какой был случай с ним, точнее с современным молодым гроссмейстером, произошедший в венгерском Будапеште?
— Какой? — красавица, заинтересованная рассказом журналиста, чуть подалась вперед.
— Приходит этот молодой и очень известный гроссмейстер к себе в номер отеля. Его сосед, другой молодой перспективный игрок, спрашивает:
— Как дела? Играл в блиц в парке?
— Играл с одним каким-то дедом! — раздраженно бросил тот.
— И какой счет?
— 9:1.
— Понятно. А почему тогда такой злой?
— Да я проиграл ему…
Сосед аж подскочил на кровати. Потом побежал в парк смотреть деда с большой седой бородой. И узнал в нем… Фишера.
Лена рассмеялась:
— Вот это да! Даже в таком возрасте он громил нынешних молодых чемпионов?
— Да, именно так. В блиц партиях наиболее ярко проявляется талант шахматиста. Представляю, чтобы было с этим гроссмейстером, играй он с Бобби образца 1972 года. 0:10 бы было точно.
— А другие игроки? Расскажите мне о них? — воскликнула девушка.
Так прошло три часа. Канарский с воодушевлением раскрывал перед девушкой многие нюансы биографий великих игроков прошлого. Особенный восторг вызвали у Лены рассказы о Капабланке и Алехине, об их долгом соперничестве.
Наконец, девушка встала со стула и сказала:
— Огромное спасибо вам, Алексей. Я сегодня так много узнала. Теперь буду относиться к шахматистам совсем иначе…
— А к журналистам, хорошо знающим шахматы? — рука мужчины снова потянулась к талии красавицы.
— А к ним — совсем по-другому! — рассмеялась Лена и снова отняла руку Канарского. — Особенно к тем, кто немного наглеет…
И она выразительно посмотрела на дверь каюты. Мужчина всё понял и откланялся.
— Спасибо за угощение и компанию! Буду рад побеседовать снова в таком приятном обществе! — галантно склонил голову журналист, перешагнув порог.
— И я тоже… До встречи, — красавица медленно закрыла за ним дверь, потом легла на кровать, закрыла глаза и так, задумавшись над услышанным, пролежала больше часа.
Они встретились вечером, в концертном зале. Снова был аншлаг, но в этот раз чуть поменьше народу, люди уже не сидели в проходах на газетках. Турнир не спеша набирал ход, как пассажирский экспресс, во второй день пары игроков прошлого и настоящего немного смешались. Фишер играл черными с Барлссоном, Капабланка с Ботвинником, Алехин с Рамником, Таль с Макамурой, Мананд с Попаловым, Ласкер с Барякиным. И снова — страсти, эмоции, шум в зале и зеркальный экран на сцене. На этот раз молодой датчанин справился со своими нервами, авторитетом американца и сделал ничью. Зато Капа снова победил и вышел в состязании вперед —2 из 2-х!
Это было поистине грандиозное и увлекательное зрелище! И все пассажиры на лайнере как будто забыли про время. Дни быстро сменяли ночи, утром все обсуждали последние новости, вечером встречались в казино, в концертном зале, в барах и ресторанах. Время как будто текло по-другому, иначе, пассажиры давно забыли, что нет связи с берегом, родными и близкими. Практически всех занимал главный вопрос: кому достанутся огромные деньжищи, которые были объявлены на открытии турнира. Ведь среди пассажиров было немало миллионеров, а вот миллиардеров — не нашлось. И тут, где-то рядом, такое огромное состояние —10 миллиардов.
— Я всё продумал! Мы должны провернуть это дельце, не будь я Майклом Темплером! Клянусь, такого шанса у нас в жизни больше не будет…
Агент ФБР сидел на кровати своей каюты и нервно поигрывал магазином от своего пистолета. Быстро сщёлкивал вниз патроны, потом так же молниеносно заправлял их обратно. Трое его сообщников, карточные шулеры, как загипнотизированные смотрели на манипуляции Темплера.
— А как же этот… белесый дьявол? — осторожно возразил один из мужчин. — Он очень опасен. Почему ты не выстрелил в него?
— Не твое дело! — огрызнулся Майкл. — Я с ним еще разберусь! Его надо отвлечь. Или идти на дело, когда он будет сидеть в зале и смотреть, как эти полудурки играют в свои шахматишки.
— А как же охрана? У него пять громил, по-моему. Я их видел вместе с белесым, — возразил второй карточный шулер.
— Они ничего не заподозрят! Когда стюард убирает в каюте белесого, там дежурят двое. Или даже один. И он выходит в коридор. Я наблюдал это раза три, не меньше!
— Десять миллиардов… эх…это настоящие деньги… взять бы их, потом не надо нам будет рисковать в казино, — мечтательно протянул третий игрок. — Даже одного хватит, все десять не потянем физически. Я думаю, нам надо рискнуть. Жаль только, что у нас на случай шухера мало стволов.
— Я постараюсь раздобыть для всех вас оружие, — задумчиво проговорил Майкл. — У меня только два ствола здесь. Пистолеты должны быть у охранников лайнера. Если не получится, я буду прикрывать тебя, Стив. Ты у нас самый маленький ростом, так что сойдешь за стюарда. Обговорим все детали операции…. Наливай еще виски, Клайд!
Клаудиа Ристиан долго не могла прийти в себя после встречи с Капабланкой. Этот элегантный мачо запал в её душу. Единственным нюансом, что смущало кинозвезду, было то прикосновение рук кубинца. Почему-то его пальцы были холодны как лед, это ощущение, пугающее, непривычное, отдающее какой-то таинственной мистикой, и оттолкнуло женщину от галантного чемпиона. Но любопытство, так характерное для прекрасного пола, разбирало актрису. Она решила разузнать о кубинце у сведущих людей. Клаудиа недолго искала такого — люди в пресс-центре шахматного турнира быстро указали ей на Саймона Кинса. Старый ловелас тотчас пригласил Клаудию в ресторан, где в течение часа рассказывал ей о Капабланке, одновременно делая различные намеки в сторону своей разносторонней персоны. Но актрису этот гроссмейстер не интересовал совершенно, Саймон был не в её вкусе. После десерта она вежливо поблагодарила американца за информацию, и удалилась, провожаемая многочисленными взглядами посетителей ресторана.
Четверо лучших шахматистов нашего времени сидели за зеленым столом казино и играли на небольшие ставки в покер. Это времяпровождение было своего рода релаксом, расслаблением после тяжелейшей атмосферы турнирной битвы за звание чемпиона мира. Велизар Попалов, Магнус Барлссен, Клиши Мананд и Сергей Барякин. Неразлучная четверка.
После часа игры и малозначащих фраз бывший чемпион мира Мананд внезапно спросил нынешнего:
— Они пока доминируют. Что-то ты будешь предпринимать? Или всё оставим так, как есть?
Велизар пристально посмотрел индусу в глаза.
— Я свой титул без боя не сдам. Сделаю всё что смогу.
— Я думаю, надо включить самый эффективный вариант, — тихо проговорил Барлссен. — Мне кажется, здесь отсутствует тщательная система проверки.
— Да, мои секунданты уже три дня назад удостоверились в этом… — ответил Попалов.
— Тогда в чем дело? Ты и так отстаешь уже на два очка от Капабланки и Фишера. А партий осталось немного.
— Тут есть риск. А так мы все равно заработаем огромные деньги, даже если будем в хвосте турнирной таблицы, — заметил Барякин.
— Вот поэтому ты и не чемпион мира, и никогда им не станешь! — усмехнулся Попалов.
— Ты что, решил провернуть тот финт, что когда-то вызвал скандал в матче с Рамником? — зло огрызнулся Барякин.
— Я подумаю. Но так позорно сливать я не намерен. Меня больше престиж современных шахмат интересует. Проигрываем каким-то старым пердунам, которые теорию дебютов знают хуже, чем любой из нас! Бред!
— Но они каким-то чудом выходят сухими во время миттельшпиля! — воскликнул Мананд. — Я вчера не смог дожать этого Ласкера, как он чудом увернулся и сделал ничью — ума не приложу!
— Да, да, мы видели! И как смеялся над тобой этот коротышка Таль… — Попалов саркастически усмехнулся. — Неужели мы должны смириться с этим?
— В общем, голосуем. Кто за применение метода? — Барлссен окинул взглядом партнеров и поставил горку фишек в центр стола. — Я атакую!
— Я за применение, — ответил Мананд. — Ставлю столько же.
— Я пас, — ответил Барякин. — Против.
И он кинул карты на стол.
— Три к одному, — констатировал Попалов. — Согласен. Вскрываемся! У меня карэ!
Мананд и Барлссен бросили карты на стол. Велизар радостно сгреб фишки к себе.
— Хорошая примета, господа! Надеюсь, что всё, о чем мы здесь договорились, останется между нами навсегда?
Все кивнули и посмотрели на Барякина. Тот едва заметно покраснел и твердым голосом произнес:
— Я умею хранить тайны своих друзей…
— Вот и замечательно! Пойдемте в бар, выпьем по этому поводу! — воскликнул чемпион мира Велизар Попалов.
Алекс Канарский уже четвертый день подряд дежурил на 13-й палубе, стараясь встретить там знаменитых игроков прошлого и взять у них интервью. Но каждый
раз после окончания партий дюжие спутники Ратибора оттесняли любопытствующих и журналистов, сопровождая пришельцев из прошлого в их каюты. В узком коридоре один из охранников становился так, что мимо него нельзя было прошмыгнуть и маленькому ребенку. Он улыбался в ответ на возмущенные возгласы журналистов и твердил лишь одно выражение: «Никаких интервью, господа, все вопросы после окончания состязания!»
Тогда Канарский стал дежурить у входа в ресторан. С пятой попытки он обнаружил место, куда игроки ходили подкрепиться. Но все было по-прежнему: двое громил спереди, двое сзади — не подступиться. Шахматисты улыбались публике, иногда давали автографы, но общаться категорически отказывались. Журналист вставал с постели глубокой ночью и ранним утром, чтобы пробраться в заветный коридор 13-й палубы, однако каждый раз натыкался на ироничный взгляд охранника, перекрывавшего доступ к каютам. Один раз Канарский не выдержал и гневно спросил:
— Когда же вы спите, дуболомы несчастные?! Человек не может без сна столько времени!
Ответом ему было молчание.
«Пойду к Саймону. Он должен мне помочь!»
— Привет, старина, — американец небрежно кивнул Канарскому и затянулся сигаретой.
— Привет, Саймон. Догадываешься, зачем я к тебе пожаловал?
— Конечно. Хочешь, чтобы я научил тебя, как расколоть на интервью этих звезд.
— Верно. А ты сам уже сделал это?
— Черта с два! — Кинс нервно ввинтил сигарету в пепельницу. — Ты не забывай, что у нас тут не обычное шоу, а какая-то дьявольская свистопляска. Всё не так, как обычно! Такое впечатление, что все сошли с ума на этом чертовом корабле.
— Что ты думаешь делать?
— Я, если честно, подумываю, как бы сбежать отсюда. Купить пару матросов, взять ночью шлюпку на моторе и свалить. Но боюсь, что мы пропадем…
— А я для начала хочу взять интервью хотя бы у Попалова, — задумчиво проговорил Алекс.
— Брось! Безнадежное дело. Они же все чокнутые, верят в приметы. Во время турнира не дают интервью, боятся спугнуть удачу.
Они сидели за столиком возле бассейна на десятой палубе, поглядывая на купающихся дам. Среди них были прехорошенькие девочки. Алекс поймал себя на мысли, что в этой необычной ситуации он даже не думает, как пофлиртовать с ними, небрежно завязать легкую интрижку. Он чувствовал, как внутри него натянулась невидимая пружина нервов, она звенела, вибрировала, пугала и не давала покоя. С того самого мгновения, когда он понял, что их корабль пропал без вести, и они находятся в 22 веке.
Внезапно Кинс резко схватил Канарского за рукав и хрипло просипел:
— Не может быть… Это невероятно. Смотри.
И он показал кивком головы куда-то влево. Алекс обернулся и не поверил своим глазам. В бассейн, держась за поручень, аккуратно спускался Эммануил Ласкер. Он оттолкнулся от ступеньки и нырнул в прохладную океанскую воду. Через три секунды его седая голова показалась над поверхностью, экс-чемпион мира громко фыркнул, выгоняя воду из ноздрей, довольно улыбнулся. На нем были допотопные спортивные трусы, широкие, черного цвета с белой каймой внизу по краям.
— Надо ловить на живца… — прошептал ошеломленный Канарский.
Он быстро метнулся в раздевалку, что находилась рядом с сауной, и через несколько минут вылетел оттуда в одних плавках. Эффектно спикировал ласточкой в воду, подняв фонтан брызг. Дамочки радостно взвизгнули. Но вскоре их радость сменилась недоумением на лицах — симпатичный мужчина почему-то подплыл к седому пассажиру и стал с ним разговаривать по-английски.
— Нихт ферштейн! — невозмутимо ответил Эммануил, когда Канарский задал ему первый вопрос о вчерашней партии с Попаловым. — Не понимайт.
Познания Алекса в немецком оставляли желать лучшего, поэтому он перешел на русский.
— В каких отношениях вы с Михаилом Ботвинником? Помнится, он помог вам уехать из фашистской Германии в Москву на постоянное место жительства.
Ласкер улыбнулся.
— В хороших, — с заметным акцентом ответил он. — Мы с женой всегда относились к Мише с симпатией.
Канарский радостно вспыхнул. Ему ответил легендарный шахматист начала 20 века!
— Каким образом вы попали на корабль? Что вы чувствовали? Скажите, как это — уйти в небытие, а потом снова вернуться? Неужели смерти как таковой не существует?
Ласкер подгреб к краю бассейна, ухватился за пластмассовый желоб и пристально посмотрел на Канарского.
— Я вам это не смогу объяснить. Чтобы понять такое состояние, надо пройти через это. Но вы знайте, что существует много миров, столько, что вы не можете себе представить. И люди уходят из одного пространства в другое, так же легко, как вы сейчас плавали по воде. Однажды вы узнаете это.
— А там люди могут встретить своих родных, которые давно умерли? — с волнением спросил Алекс.
— Конечно, — усмехнулся Ласкер. — Обязательно. Я свою Марту быстро нашел.
— Кто победит в этом турнире? За кого вы болеете, мистер Ласкер?
— Я не могу сказать, кто выиграет, но болею, как ни странно, за Капабланку.
— Разрешите мне взять у вас интервью в более удобном месте? И более подробно расспросить вас? Почему вы не хотите разговаривать на английском? Ведь вы перед войной уехали из России в США?
— Нет. Я и так сказал вам слишком много, — улыбнулся Ласкер. — Скоро вы все увидите и узнаете сами. На английском просто не хочу разговаривать. Всё. До свидания.
И второй чемпион мира вышел из воды, вытерся полотенцем, неспешным шагом скрылся в чреве корабля. Канарский хотел было помчаться за гроссмейстером, но почувствовал, как его ноги стали ватными, а все тело как будто одеревенело, стало непослушным, чужим и нелепым.
«Это нервы…»
Из состояния грогги журналиста вывело легкое прикосновение женской руки. Лена. В красивом купальнике она незаметно подплыла к Алексу и дотронулась до его плеча.
— Привет! С первой журналистской удачей вас. Вы какой-то растерянный…
— Спасибо, — пробормотал Канарский и попытался улыбнуться. — Как-то неожиданно всё получилось.
— Понятно. Не буду вас отвлекать от серьезных размышлений.
И девушка, оттолкнувшись ногами от бортика, быстро поплыла к другому краю бассейна.
Подручный Майкла Темплера Стив Борден осторожно толкал перед собой тележку с чистым сменным бельем, старательно копируя манеры стюарда, которого вчера поздним вечером они связали и затащили в каюту Майкла. За ним, как бы прогуливаясь по коридорам судна, не спеша шли Темплер с двумя подельниками. Детальный, тщательно разработанный план вступил в
фазу осуществления.
Тринадцатая палуба. Длинный коридор. Стив чувствовал биение своего сердца, с каждым шагом оно учащалось. Немного бодрила тяжесть пистолета, спрятанная под униформу стюарда. Он достал из халата темные очки, надел их, чтобы скрыть глаза.
Наконец, он дотащил свою тележку до заветной двери. Каюта 1331. Именно здесь находились двое громил, подручных «Белесого». Стив знал, что сейчас один из них находится в ресторане, охраняет игроков. Борден шумно выдохнул, оглянулся по сторонам. Пустой коридор. В самом конце его мелькнула фигура Майкла. Он сделал жест рукой: «Пора»!
Стук в дверь.
Спустя несколько секунд она отворилась. Светловолосый гигант молча посмотрел на Стива.
— Я убирайт… плиз… — на ломаном английском произнес Борден.
Амбал по-прежнему стоял в проходе, внимательно рассматривая лицо стюарда. У Стива ёкнуло сердце: «Неужели заметил подмену?».
Но спустя четверть минуты, которые показались вечностью для подельника Темплера, гигант так же молча посторонился и вышел в коридор.
Борден юркнул внутрь и прикрыл за собой дверь. Он знал, что сейчас Майкл войдет в коридор, чтобы быть готовым стрелять в случае, если амбал пойдет внутрь каюты. Но охранник задумчиво смотрел в окно, ожидая, когда стюард уберет помещение. В эти секунды Стив Борден, обливаясь от волнения потом, аккуратно взрезывал острым ножом огромный чемодан, который стоял возле шкафа с одеждой.
Чик! Чик! Крык!
Добротная кожа медленно поддавалась напору тонко заточенного лезвия. Наконец, взору псевдо-стюарда открылись толстые пачки американских долларов. Стив стремительно стал наполнять ими заранее приготовленную емкость в виде круглого пластмассового бачка, который скрывали черные шторки по бокам тележки. В первые секунды Стив считал количество пачек, но потом бросил это занятие. Слишком велико было его волнение, такое богатство карточный шулер видел впервые в своей жизни. Ему было важно ровно уложить деньги, чтобы максимально заполнить емкость.
Наконец, бачок оказался полон. Стив ладонями умял деньги, достал из чемодана еще с десяток пачек. В каждой из них было примерно по 500 купюр достоинством в сто долларов. Еще полмиллиона. А там внутри сколько! Ого-го! Игра стоит свеч.
Пора!
Борден аккуратно поправил покрывало на кровати, которое он невольно смял и открыл дверь каюты. Охранник, смотревший в окно, обернулся. Борден изобразил что-то вроде подобострастной улыбки и проговорил:
— Всё о кей, господин!
Быстро выкатил тележку, повернул вправо и пошел по коридору, толкая её перед собой. Душа замерла. Он ожидал любой реакции охранника, вплоть до страшного удара пули в спину. Но сзади было тихо.
Стив уже докатил тележку до самых дверей, как вдруг услышал за спиной мягкие шаги. Нет, не шаги. Борден всей кожей почувствовал, что это были прыжки по ковровой дорожке.
Он не успел оглянуться, как Майкл Темплер резко дернул его за плечо, выставляя оружие. Грохот нескольких выстрелов оглушил Бордена. Он обернулся. Как будто в замедленной киносъемке он видел падающего на него гиганта, лицо которого было удивительно спокойным, строгим и чуть удивленным. Все четыре пули попали ему в грудь, и кровь от ран брызнула Бордену прямо в лицо. Если бы не очки, то наверняка глаза Стива были залиты ею.
— Пошел! — заорал страшным голосом Темплер. — Помоги ему!
Последняя фраза относилась к подельнику по имени Крис Янг. Но тот крикнул:
— Сами дотащите! В их каюте намного больше денег! Я иду за целым чемоданом!
— Ты рискуешь, Крис! Он наверняка весит очень много! Уходим!
Но Янг, переступив через лежащего на полу охранника, помчался по коридору к открытой двери каюты. Темплер выругался, схватился за рукоятку тележки и резко покатил её по коридору, потом они вместе с Борденом с большой скоростью залетели в заранее остановленный четвертым участником группы лифт. Того звали Джо Дэвис. Двери закрылись. Темплер нервно нажал на кнопу. Вниз, на третью палубу!
Им повезло. Когда двери лифта открылись, площадка перед ними была пуста.
— Иди спокойно по коридору, не бойся, — прошипел Майкл. — Я открою тебе дверь.
Спустя три минуты все было кончено. Емкость запихнули в каюту Майкла, тележку выкатили к поручням лайнера, и, убедившись, что за ними никто не наблюдает, выбросили за борт.
— А что будет со стюардом? — прошептал бледный Стив. — Он же нас видел и наверняка заложит!
— Не заложит… — ухмыльнулся Темплер. — Ты сам понимаешь, что за собой нужно было подчищать. Где Крис, мать его! Говорил же, что не утащит весь чемодан!
Они лихорадочно пересчитывали деньги. Всего оказалось в ящике сто десять пачек. Майкл открыл одну из них, посмотрел водяные знаки, посчитал количество стодолларовых бумажек. И торжественно объявил:
— Всего пять миллионов пятьсот тысяч баксов! Вам по лимону, остальное мне. Как организатору и главному исполнителю. Мне пришлось ухлопать за эти деньги двоих. Согласны?
Подельники молчали.
Темплер внимательно вглядывался в лица шулеров. Потом произнес:
— Молчание, как говорят, знак согласия. Делим баксы! Теперь держите рты на замке, что бы ни случилось! Каждый хранит свою долю в отдельности. Если кто попадется, не признаваться ни в чем! Иначе потом найду и отрежу сначала язык, потом головы! Ясно?
— Ясно, шеф… — хмуро произнес Стив Борден. — Давай мои двадцать пачек.
Темплер небрежно отсчитал деньги Бордену, потом свою долю получил Джо.
— Где Крис, этот ублюдок! Чувствую задницей, что не смог унести чемодан и засыпался! Джо, аккуратно сходи на тринадцатую палубу, посмотри, что там стряслось.
— Хорошо, шеф…
Спустя двадцать минут Джо Дэвис вернулся в каюту. Руки и губы его тряслись.
— Ну?! — выкрикнул Майкл.
— Крису каюк!
— В смысле?
— Когда он тащил чемодан к выходу, этот охранник очнулся и задержал Криса. Видимо, они дрались, там кровищи, как на скотобойне! В общем, эта тварь задушила его, и сама сдохла от потери крови. Так и лежат там вдвоем в обнимку, медики пытаются разжать руки охранника с горла Криса и не могут!
— Ты точно это видел, Джо?
— Точнее не бывает, шеф. Пробрался сквозь толпу любопытных и видел с расстояния трех метров. Там столько бабок в чемодане, я никогда такого не видел!
— Дьявол! Я же его предупреждал! — Темплер заметался по каюте.
— Ладно, шеф. Покойника уже не вернешь. Давай разделим его долю… — пробурчал Борден.
А в это время на сцене концертного зала происходили решающие события последнего тура. Снова был аншлаг, все хотели увидеть чемпиона, которому достанется такая гигантская сумма в четыре миллиарда долларов. И решающей партией была схватка Фишер — Попалов. Болгарин в последних пяти партиях играл удивительно сильно и почти догнал американского чемпиона 1972 года. Чтобы сравняться с ним, Велизару была нужна победа. Тогда по условиям турнира он сохранял свое звание короля нынешних шахмат и получал титул лучшего игрока всех времен и народов. Еще на пол очка от болгарина отставали Александр Алехин и Хосе Рауль Капабланка.
Все игроки уже были за столами, на сцене отсутствовал лишь Фишер. Наконец, он появился из-за кулис, под аплодисменты зрителей занял свое место за столиком. Рукопожатие. Бобби длинными пальцами привычно поправил фигуры и сделал первый ход. Е два е четыре. Болгарин ответил симметрично. Испанская партия.
Зал гудел и бурлил, сцена давно была закрыта зеркальной перегородкой. Фишер напряженно думал над ходами, отставая от соперника по времени. Капабланка играл последнюю партию с Макамурой, а Алехин с Ласкером.
«Я не понимаю, как он может бороться с такой программой… Уже пятьдесят ходов сделано… любой другой игрок давно бы попал в тяжелое положение… она играет безупречно… что было испытано в последних пяти турах… но он пока удерживает равновесие… что делать? Неужели я не выиграю и не догоню этого долговязого американца? Так… передали мне ход…. Я так и думал… перевод ладьи на первую горизонталь… там она наиболее опасна для белых… Фишер снова задумался… неужели он заметит эту замаскированную ловушку? Я изучал партии его матча со Спасским семьдесят второго года… он там и ошибался нередко… но советский чемпион ошибался намного чаще, поэтому и проиграл матч с таким треском… так… он ответил правильно… черт! Черт! Черт! Получается ничья… как ни крути… форсированный размен и трудно выиграть… реализовать мой небольшой перевес… да его и нет уже сейчас… неужели правы те, кто называл Фишера шахматной машиной? Он играет сегодня не слабее самой сильной шахматной программы, которой я пользуюсь через передатчик высоких частот… известный трюк начала 21 века… а эти стариканы не знают даже про такое… им неведомо было в свои годы пользоваться подсказками шахматных машин, которые играют безупречно… черт! Черт! Но я его стану давить до конца, я его замучаю… и буду играть на время… сейчас мои секунданты снова передадут мне ход, который избрала программа… там она делает миллиарды операций в секунду… перебирает все варианты… сейчас… что? Что? Что??»
Зрители, наблюдавшие за событиями на сцене, увидели, как болгарский чемпион резко вздрогнул, дернулся на стуле и побледнел. Потом закрыл лицо руками, и, посидев в такой позе целую минуту, вдруг вскочил и бросился за кулисы, хотя в партии был его ход. Никто не понял причины такой метаморфозы. Кроме двоих людей. Самого Велизара и человека, который внезапно вклинился на частоту передачи ходов и спокойным, металлическим голосом произнес:
— Не стоит играть с Бобби на время. Иначе все узнают, что ты пользовался подсказками своих секундантов с помощью встроенной техники. И прямо сейчас тебя поймают с поличным, снимут с турнира со всеми вытекающими последствиями. Бобби честно боролся с вашей шахматной программой, совершенно не зная этого, и заслужил победу в чемпионате. Так что лучше предложи ему ничью в равной позиции, и тогда никто не узнает истинную причину твоей блестящей игры в последних турах.
Спустя пять минут бледный Попалов показался из-за кулис, сел за столик, сделал ход и произнес:
— Реми? Ничья?
Фишер поднял голову и внимательно посмотрел болгарину в глаза. Потом склонился над доскою, изучая позицию. Все зрители видели, что Попалов предложил американцу ничью, которая делала Фишера чемпионом всех времен и народов. Но Бобби выпрямил спину, заложил руки за голову, в такой позе посидел с полминуты и вдруг резким движением сделал ход своей ладьей!
Зал просто взорвался криками недоумения. Фишер играет на победу? Зачем? Вот он, желанный успех в руках! Согласись на ничью, стань чемпионом! И огромные деньги в твоих руках.
— Узнаю нашего Бобби! — довольно проговорил Саймон Кинс. — Этого от него не отнять. Он боец до мозга костей! Каждую партию играет на победу, до самого конца, до голых королей!
Велизар снова побледнел и заерзал на стуле. Он долго сидел как неподвижное изваяние, не веря своим глазам, потом стал почему-то дергать себя за правое ухо. Никто не знал причины такой странной метаморфозы в поведении чемпиона мира. И снова — кроме двух людей. Самого болгарина и человека, который насмешливо сказал ему в скрытый микрофон:
— Извини, но я вынужден прервать твою связь с секундантами. Так что играй с Бобби концовку сам, своими силами и мозгами!
Ошеломленный, обескураженный Попалов не смог собраться на настоящую борьбу и проиграл в течение следующих двадцати ходов.
Зал взревел от восторга! Люди вскочили с кресел и устроили овацию новому чемпиону. Все игроки тоже встали со своих мест и приветствовали Фишера. Он был самым достойным на их полях сражений.
Спустя час закончились последние партии турнира.
Второе место занял Александр Алехин, третьим был Капабланка, и только четвертым — Попалов. Главный судья вышел на сцену и объявил, что торжественное закрытие состоится завтра, за час до ужина.
Один из зрителей громко выкрикнул:
— А денежные призы шахматистам будут выдавать здесь же?
— Нет, — ответил судья. — Но мы объявим, кто какой гонорар получает.
Публика, громко обсуждая последние события, потянулась к выходу.
Грег Уотсон выслушал рапорт помощника капитана и почти бегом помчался к месту происшествия на тринадцатую палубу. По дороге чертыхался: не получилось у него сохранить всех пассажиров до конца этого необычного рейса! Убит охранник Ратибора, рядом с ним труп задушенного пассажира, куда-то пропал стюард. Кто стрелял в охранника? Наверное, этот пассажир. Но где тогда оружие? Всё, прибежал!
— Отойдите, отойдите назад! — закричали корабельные охранники. — Дайте дорогу капитану!
Грег молча взирал на страшное зрелище.
«Всё так, как доложил Сэм Чарльтон. Два трупа. А на корабле нет детектива, который мог бы начать расследование. Обратиться к тому типу из ФБР? Но он не полицейский, чтобы был обязан приступить к такой работе? Оружие? У него же есть оружие! Но… не торопись с выводами, не факт, что на лайнер никто не пронес еще стволы. К тому же у моих охранников тоже есть пистолеты. Всё может быть. Ясно одно — убили из-за огромных денег. Вон чемодан распотрошен как. Неизвестно, кто еще вытащил оттуда пачки долларов и сколько. Тяжело на душе… Скорее бы все это закончилось! Когда же на горизонте покажется Исландия?»
— Убрать в холодильную камеру! В самую дальнюю, в правом отсеке трюма! — распорядился капитан. — Через два часа собираемся в капитан баре. Стюарда искать по всему кораблю!
Но его не нашли. Майкл еще ночью оглушил маленького филиппинца рукояткой пистолета, потом вытащил его к борту и сбросил тело в океан.
Окончание следует
